О кризисе охлократии как преддверии народовластия

В журнале «Эксперт» №39 от 18 октября 1999 года была опубликована и до сих пор остаётся актуальной статья профессора Нью-Йоркского университета Михаила Ямпольского: «Плоды просвещения. Кризис демократии в России является отражением мирового кризиса парламентаризма». Безусловно, «Эксперт» вполне логично поместил статью нью-йоркского профессора в рубрику «Иллюзии», однако не потому, что она способна отрезвить читателей от каких-то иллюзий, а потому, что его статья являет собой образец выражения иллюзорного политического мышления. В нашей же краткой статье мы затронем сами явления, чтобы освободиться из-под власти иллюзий.

 

В первом же абзаце своей статьи М. Ямпольский пишет: «Кризис демократии в России кое-кого заставляет задуматься о пригодности нашей страны к такой форме правления».

Говорить исключительно о формах, умалчивая при этом о содержании, — это характерное свойство иллюзорного мышления. Хотя действительно бывают обстоятельства, в которых, оперируя формами, приходят к содержательно правильным выводам, но такое возможно только в одном случае: когда есть взаимное соответствие форм и содержания.
Если же есть некий кризис, то кризис в общем случае является следствием и выражением утраты взаимного соответствия форм и содержания; а также, возможно, — выражением утраты соответствия и форм, и содержания обстоятельствам, в которых их кто-то — в силу иллюзорности своего мышления — пытается поддерживать. Поэтому, анализируя так называемый «кризис демократии», М. Ямпольский был не в праве ограничиваться описанием исключительно форм «демократического» правления, не затронув при этом содержания правления вообще, и демократического правления, в частности.
Иллюзорное мышление позволяет — иногда — констатировать факты и приходить к жизненно важным вопросам, но никогда не позволяет объяснить взаимосвязи фактов и дать такие ответы на поставленные вопросы, которые позволяют исчерпать кризис и избежать такого рода кризисов в будущем.
«Демократия — это власть большинства, и она может принимать совершенно разные виды», — пишет М. Ямпольский. На наш же взгляд, для жизни общества в преемственности поколений гораздо важнее, к каким последствиям приводит власть, а не то, какие виды она способна принимать. Дав это определение демократии, если не глобальное определение, то определение, локализованное контекстом рассматриваемой статьи, М. Ямпольский приводит примеры видов, которые, на его взгляд, может принимать демократия: «Так, французы в 1848 году избрали президентом Луи Наполеона, и тот, в 1852 году провозгласил себя императором после того, как провёл плебисцит, в котором 8 миллионов проголосовали за империю, и только 250 тысяч против; германцы в 1933 году избрали Хитлера». В этом же контексте вспоминаются «тираны» меньшего масштаба, вроде сербского Милошевича (ныне уже покойного) или белорусского Лукашенко.
Хотя Хитлера М. Ямпольский характеризует как «особый случай», но если посмотреть на содержание правления и его последствия, то и Хитлер окажется заурядным случаем в целом множестве издревле известных случаев. Начнём с Кассандры: если оставить в стороне её конфликт с Аполлоном в том виде, как он описан в мифе, то она — единственная из множества своих соотечественников и соотечественниц — адекватно видела политические перспективы и предостерегала большинство («демос» и «аристократов») от избранного ими политического курса, приведшего к войне, к разрушению Трои, к гибели и порабощению того большинства, которое отвергло предостережение Кассандры, и того меньшинства, которое Кассандру не поддержало.
То же касается и итогов всех остальных примеров ? «видов демократии», ? которые привёл в своей статье М. Ямпольский. Алгоритм, то есть последовательность действий и порядок наступления однокачественных по своему характеру событий, во всех случаях один и тот же:
Большинство не внемлет предостережению меньшинства (пусть даже представленного единственной ответственной личностью), избирает кого-то одного или группу (партию), на кого участники большинства перекладывают каждый свою долю ответственности за общую судьбу, после чего те, кому доверена общая судьба, доводят отечество до катастрофы.
Этот алгоритм с одинаковым успехом реализуется при любой форме правления: «олигархии» — власти немногих, «монархии» — власти одного, «демократии» — власти якобы большинства, отождествляемого с народом в целом, «аристократии» — власти лучших, если эллинским терминам подыскивать соответствующие русскоязычные. Если же говорить о содержании правления, то все эти формы и виды власти можно назвать эллинским же термином, в котором по умолчанию и выражен конфликт формы и содержания во всех этих видах общественного правления: всё это ? «охлократия», — власть толпы (от греч. «охлос» — толпа и «кратия» — власть).
Реально же толпа к осуществлению власти ни над чем, включая и себя самоё, не способна, и может быть только подвластной заложницей обстоятельств, порождаемых в отношении неё подлинными её властителями. Чтобы понять, почему это так, следует вспомнить, что В.Г. Белинский дал следующее определение: «Толпа есть собрание людей, живущих по преданию и рассуждающих по авторитету… Такие люди в Германии называютсяфилистерами, и пока на русском языке не приищется для них учтивого выражения, будем называть их этим именем»1.
Если же не ограничивать себя требованием «учтивого», но не предназначенного для понимания выражения мысли, а называть вещи своими именами, то таких «людей» следует называть «охломонами»2, «толпарями», биороботами, зомби, поскольку их поведение обусловлено авторитетом предания и культивирующих его «элитарных» персон. И отдавая предпочтение авторитету предания и персон, а не своему разумению по жизненным обстоятельствам, они не могут выйти из алгоритмов поведения, предписанных преданием, точно так же, как не может сам выйти из программы компьютер или станок с программным управлением.
Общность предания является фактором социальной организации, сплачивающим толпу воедино и позволяющим управлять ею через авторитеты: через предания, через вождя-основоположника, через вождей-наследников и верных толкователей. Предание может быть сколько угодно преднамеренно и непреднамеренно изолгано по сравнению с тем, что было и есть в жизни на самом деле. Разные предания сплачивают разные тoлпы и позволяют отличать, например, заведомо т.н. «леворадикальные» тoлпы (партии) от т.н. “правых”.
Правые в истинном смысле этого слова — действительно не толпа, а думающая соборность. Поэтому некоторые вожди (иерархи) напрасно называют свои политические структуры с применением слова «правый» («Правое дело», «Союз правых сил», «Православная церковь»), пытаясь управлять толпой.
Разрушение авторитета предания или самогo предания обращает толпу — всё бездумное и превозносящееся в самомнении о своей интеллектуальной мощи — в сброд, если толпа не начинает рассуждать самостоятельно по совести, соборно. И слово «сброд» должно быть принято социологией как строгий научный термин. Рассуждение по авторитету — интеллектуальное иждивенчество — главное качество толпы. В нём проявляется стремление толпы жить чужим умом и готовыми рецептами, которые раздают подсунутые ей авторитеты. Своим умом решать свои же проблемы — жить по-людски — толпа не желает и, разочаровавшись в одних вождях (авторитетах), немедленно начинает ожидать новых. По причине своего бездумьятолпа следует за вождём (авторитетом) страстно, т.е. безответственно, неусомнительно веря в его правоту. Это порождает бездумную вседозволенность толпы, как в целом, так и каждого из составляющих её толпарей.
Надгосударственная мировая мафия (от ханаанского «ма фи» — «не имеется», «не существует», «миф», — одним словом) анонимно, как бы из-за кулис мировой политической сцены (отсюда её названье — мировая закулиса), действующая методами бесструктурного управления вот уже около 3000 лет и строящая свою глобальную политику на предумышленной вседозволенности, издревле представляет тoлпам ангажированных ею вождей, которых пасёт. В результате фактически эта закулисная мафия ведёт тoлпы за вождями-провокаторами3 куда ей угодно, даже на убой «не за понюх табаку».
Но так же бездумно толпа участвует и в общественном объединении труда, не интересуясь ответственно в нём ничем, даже своим частным делом. Это даёт возможность организовать толпу в структуры некоего разобщённого, дезинтегрированного биоробота, в составе которого толпа способна и к созиданию, и к разрушению. Но созданное таким образом непрочно потому, что не выстрадано ни умом, ни сердцем созидателей, и не передано ни уму, ни сердцу их потомков; не осознано в толпе никем ни как объективное добро, ни как объективное зло. Находясь своими различными подгруппами в структурах дезинтегрированного биоробота, программа действий которого размещена в памяти множества бездумных толпарей, толпа не перестаёт быть толпой ни на улице, ни в партиях и конфессиях, ни в парламентах, ни в профсоюзах, нигде.
Суть же нынешнего глобального кризиса не демократии, а парламентаризма состоит в том, что формы государственности, предназначенные для слива избыточной политической активности толп, перестают быть работоспособными в этом качестве, поскольку тoлпы либо утрачивают интерес к чему-то ещё, кроме потребления, либо перестают быть тoлпами в определённом В.Г. Белинским смысле слова «толпа».
Люди в России если и не все начинают думать по-крупному, то все перестают бездумно доверять толпе ангажированных политических партий и их лидеров. Они больше не возлагают каждый свою долю ответственности ни на личности, ни на партии, вследствие чего «российские политические партии, — как справедливо пишет М. Ямпольский, — в основном и не выражают ничьего мнения, кроме мнения их лидеров». Если бы он уточнил: АНГАЖИРОВАННЫХ лидеров и АНГАЖИРОВАННЫХ мировой закулисой партий, — то всё было бы сказано точно.
И если толпе для существования действительно необходимы ангажированные и признаваемые ею политические лидеры и партии, то множеству людей, образующих собой самостоятельно соборно думающий по-крупному народ, вся ангажированная “элитарная” массовка никчемна.
В этом и состоит ответ на вопрос, которым заканчивает М. Ямпольский свою статью: «Вопрос в том, почему Россия сегодня не в состоянии сформировать политические партии (хотя была в какой-то мере способна к этому до октября 1917 года), это, вероятно, наиболее сложный и актуальный вопрос российской политики».
Это как раз — самый простой вопрос российской политики, хотя данный ответ на него не всем приемлем. И потому они готовы искать какой-то иной ответ на него, но ни за что не согласятся с тем, что:
в России, в форме кризиса традиционных демократических институтов, протекает крах глобальной охлократии и становление многонациональной и многоплеменной соборности. Соборность думающих по совести людей породит и соответствующие ей, и подходящие для народовластия государственные формы, в которых будет невозможно осуществление свойственного охлократии троянского алгоритма саморазрушения общества во внешних войнах (в том числе информационных) или внутренних конфликтах.
1. В.В. Одинцов «Лингвистические парадоксы». М.: Просвещение. 1988. С. 53.
2. «Один из толпы» — от «охлос» (толпа) и «монос» (один).
3. Собственно говоря, именно вследствие этого Хитлер и представляет собой «особый случай», но его «особость» всего лишь в том, что у него это получилось не как-то само собой, а во исполнение замысла мировой закулисы. Закулиса управляла Хитлером в обход его сознания. Ей было необходимо обелить космополитизм на фоне заказной имитации национального образа мышления и политики, защищающей национальные интересы от их подавления политикой надгосударственной мафиозной эксплуатации. Собственно благодаря успеху этой глобальной постановки, став профессором Нью-Йоркского университета, М. Ямпольский и подобные ему “учёные” и политолухи имеют возможность, в зависимости от конъюнктуры политического рынка, говорить и о России, и о США одинаково: «наша страна» либо «эта страна». Имеют возможность заниматься пустыми рассуждениями на политические и культурологические темы, создавать разные телешоу типа «Времена», «К барьеру», «Клуб сенаторов» и т.д., которые дают им средства к существованию, но одинаково никчемны для решения назревших и назревающих проблем в каждой из «этих» стран.

 Източник