КОБ в Украине Dotu.org.ua

Про детские книжки

При всём богатстве выбора в книжных магазинах, читать детям почти нечего…

Начну с вопроса. Вы предложите своему ребёнку просроченный йогурт? А ядовитого цвета конфетку неизвестного происхождения купите? Что за ерунда, скажете вы. Но, к большому сожалению, грустный опыт последних лет навёл меня на такую мысль: детская книга – такой же продукт, как и йогурт, скажем, и она должна быть столь же качественным изделием, чтобы не только не принести вреда, но пойти на пользу растущему организму. С той только разницей, что йогурт – еда для желудка, а книга – еда для души. А любое детское питание, как мы знаем, должно соответствовать самым высоким стандартам…

Горько сознавать, что при всём огромном количестве книжных магазинов и детских книг в них выбрать приличное издание не так-то просто. Очень часто приходится, подбирая какое-то классическое произведение, представленное на стеллаже в нескольких вариантах, буквально обнюхивать каждую книжку, заглядывая чуть ли не под переплёт. А почему? Повальное безответственное отношение к работе, отсутствие жёсткого контроля качества привело к огромной массе бумажной халтуры на прилавках книжных, как, впрочем, и других магазинов. Некачественная еда, некачественная обувь и некачественные книги – вот наши сегодняшние реалии.

Мой сын растёт в читающей семье. И к его пяти с небольшим годам он уже является обладателем приличного размера книжной полки. Книжки дарят, отдают оставшееся после подросших детей, покупаем мы. Сегодняшний рынок детской литературы, одним словом, изучен в достаточной мере. И потихоньку у меня накопился списочек критериев, которым должна отвечать качественно изданная детская книга. (Сразу оговорюсь, что о содержании принципиально не буду говорить, поскольку, во-первых, это отдельная серьёзная тема, а во-вторых, детскую классику еще никто не отменял.) При покупке книжек я очень стараюсь придерживаться этих правил, с тем чтобы книга жила в доме подольше, радовала и глаз, и душу.


Правило 1. Никакой газетной бумаги.

Здесь нужно сказать, что это правило распространяется скорее на книги для школьников. Для малышей, как правило, используется хорошая, плотная бумага, которую приятно листать, которая значительно продлевает книге жизнь, а в последнее время очень распространён неугрызаемый картон для совсем юных читателей. Но серии типа «Библиотека школьника» весьма часто этим грешат: яркая парадная обложка, а внутри – серые, унылые страницы, насквозь пропитанные типографской краской. Иллюстрации на такой бумаге портят всю картину, если можно так выразиться.

К этому же правилу  отнесу и в целом внешний вид книжки, в том числе и шрифт: он должен легко читаться, быть в меру крупным (чем младше читатель, тем крупнее буквы). Излишняя затейливость начертаний нередко говорит об отсутствии вкуса у издателей, равно как и избыток графических и прочих украшений. В так называемые «книги для девочек» особо рьяные издатели ухитряются вкрапливать даже блёстки и какую-то сверкающую пыль, отчего книга перестает быть просто книгой и становится дополнением к ансамблю из розовой сумочки и губной помады.


Правило 2. Никаких ошибок.

Если в конце книги не стоит фамилии как минимум одного корректора, будьте готовы к опечаткам и грубым ошибкам в тексте. Хотя, к сожалению, иногда и наличие корректора не спасает. Если же, кстати, книга вообще не может похвастаться выходными данными, кроме адреса типографии (бывает и такое), бросьте её скорей назад на полку и забудьте о ней, это не книга, а книжный суррогат. Книга – образец печатного слова. Ошибки в книге – всё равно что на обложке учебника русского языка слово «руский». Ведь качество текста при традиционном подходе к делу проверяется на нескольких стадиях: текст правит редактор, потом вычитывает корректор, причем дважды: до вёрстки и после, так что вероятность опечаток и ошибок минимальна.

С другой стороны, возможны и скрытые подвохи. Год назад купила я «Золотой ключик. Выбирала крайне придирчиво- классика ведь! И картинки пристойные, и текст на первый взгляд не содержал ляпов, вполне приличный был вариант из имевшихся в магазине. А начали читать – и меня постиг глубочайший шок, потому что из книжки были просто выгрызены куски текста. Например, вот так:

«Джузеппе надел очки, обмотанные бечёвкой, – так как очки были тоже старые, – повертел в руке полено и начал его тесать топориком.
Но только он начал тесать, чей-то необыкновенно тоненький голосок пропищал:
– Ой-ой, потише, пожалуйста!

Джузеппе уронил рубанок, попятился, попятился и сел прямо на пол: он догадался, что тоненький голосок шёл изнутри полена».
(А. Толстой Золотой ключик, или приключения Буратино, издательство Стрекоза, 2008)

Вам не кажется странным, что топорик в руке Джузеппе внезапно превратился в рубанок? Секрет фокуса прост: в оригинальном тексте между репликой тоненького голоска и фразой о рубанке находится ещё полтора десятка предложений, на протяжении которых Джузеппе оглядывает мастерскую в поисках того, кто говорит, продолжает тесать топориком, слышит голосок ещё раз, после этого берёт рубанок, начинает строгать, слышит голосок снова и только после этого роняет рубанок.

И так по всей книге: по абзацу, по два. Удосужились даже удалить классический пассаж «пациент скорее жив, чем мёртв». В конце книги, на странице с выходными данными, меленькими буквами написано: «В сокращении». Не в силах я постичь сакрального смысла такого сокращения, хоть убейте. Бумаги не хватило?.. Так что, если книга, которую вы планируете купить малышу, небольшая по объёму, лучше задержаться на несколько минут у полки и прочитать её всю: так вы застрахуете себя от подобного мошенничества.


Правило 3. Книжка без картинок - книжка неинтересная.

Это правило сформулировал еще Л. Кэрролл устами своей героини и был, конечно, прав. И я бы несколько даже подправила классика: книжка без хороших картинок – книжка зловредная. Чем младше возрастная группа, на которую ориентировано издание, тем больше должно быть картинок. Чуковский, например, считал, что буквально на каждое действие персонажа должно быть по картинке.

Итак, самое пристальное внимание при выборе книги мы должны уделить иллюстрациям. С добротными картинками сегодня просто беда. Конечно, не каждый родитель может признать себя компетентным в художественных тонкостях, но решить для себя вопрос на уровне «нравится – не нравится» или «понравится ли ребёнку», я думаю, каждый сможет, стоит внимательно проглядеть книжку.

Обращаем внимание на соответствие, так сказать, истине. Так, тот же самый Буратино, мне кажется, всё-таки не должен быть изображён в джинсах. При этом я могу допустить, что крокодил (А потом позвонил крокодил и со слезами просил) вполне может держать в лапе мобильный телефон. Дань времени, что тут возразишь; пожалуй, изображение телефона с крутящимся диском скорее вызовет у малыша вопросы.

При этом обязательно соответствие текста и изображения. Например, в одном издании Чуковского стишок про бутерброд проиллюстрирован так. В тексте бутерброд с колбасою – нарисован бутерброд с сыром поверх колбасы. «Сманил бутерброд на прогулку краснощекую сдобную булку» – а нарисована ватрушка с творогом.

В этом же издании - Федорино горе. В тексте ясно сказано:Бабушка Федора», а на рисунке – дебелая молодуха.

С изображением людей у иллюстратора этой книги вообще, кажется, были трудности. Решительно все дети, герои стихов, нарисованы с полуприкрытыми веками, при этом видно, что глаза смотрят в разные стороны.

Как вам красавица? (К. И. Чуковский. Сказки и стихи, Издательство Русич, Смоленск, 2007. Художник Сергей Самсоненко).

Или вот ещё один вариант, случайно найденный мной в Интернете, по этой причине не могу назвать выходных данных книжки (обратите внимание на рисунок и на подчёркнутый красным текст):

Разумеется, картинки в книжке, с одной стороны, – это во многом дело вкуса; трудно, думаю, сделать такой рисунок, который устроит всех читателей.

Но с другой стороны, стоит вспомнить, что в советское время, так многими сегодня ругаемое, книжное дело, в особенности детское, занимало очень высокие позиции. За казус наподобие вышеприведённого можно было и работу потерять в издательстве. Детальное соответствие текста и рисунков чуть ли не в ГОСТе было прописано. Ведь книжка для дошкольника, в особенности младшего, – это способ познания мира, самый первый из этапов приучения к чтению. И поэтому, если в книге написано «А в овраге под горою волки бешеные воют», не надо пририсовывать туда миленьких пушистеньких волчат с сусальными улыбочками. Малышей, безусловно, пугать не стоит, но и превращать реальность в розовые сопли, я думаю, не меньший грех.

В качестве вывода ко всему сказанному сошлюсь опять на Чуковского:

Дня три тому назад ко мне явился сотрудник газеты «За пищевую индустрию и вывалил на письменный стол груду каких-то конфет.
Это шоколад для детей, изготовленный в Москве кондитерской фабрикой Красный Октябрь . На каждой плитке картинка, и тут же под картинкой стихи. Так вот посмотрите, пожалуйста, хорошие ли эти стихи или скверные.
Стихи оказались отличные.
Сотрудник повеселел и, прощаясь со мною, сказал:
Мы, Пищевая индустрия, хотим, чтобы советские дети получали не только самый лучший шоколад, но чтоб и картинка на этом шоколаде была самая лучшая, и стихи на нём были первого сорта.
То, что понимает Пищевая индустрия, пора уже понять Наркомпросу: литература, которую даём мы детям, должна быть самого первого сорта».
(К. И. Чуковский Литература и жизнь)

К большому сожалению, качественные современные иллюстрации найти трудно. Старых мастеров детского рисунка уже почти не осталось, новых не так-то много, и бракоделов на этом поприще более чем достаточно, как видим.

Так что в этой области советское продолжает означать лучшее. Поэтому я считаю, что идеальный вариант детской книжки – это репринт старого издания. К счастью, некоторые издатели тоже пришли к этой мысли. Так, рассказы Н. Носова легко найти с прекрасными старыми иллюстрациями И. Семёнова и Г. Валька. Если же такого варианта книги нет, то, дорогие родители, придётся нам с вами в очередной раз самим становиться экспертами, теперь – в области детского книгоиздания, и придирчиво подбирать духовную пищу нашим чадам.

И ещё. Вспомните, какое трепетное отношение к книге воспитывали в нас с самого детства. И руки мыли перед тем, как книгу взять, как миленькие. Книга - источник знаний, берегите её. Помните эту и другие подобные цитаты? А как сегодня можно воспитать в ребёнке бережное, уважительное отношение к книге, если она некачественно издана, если в ней аляповатые рисунки и ошибки?

В завершение приведу несколько иллюстраций признанных классиков отечественного детского рисунка, одних из самых любимых моих художников. У каждого своя манера, легко узнаваемый стиль и, конечно, то, что всех объединяет - безукоризненно качественная работа. Получите удовольствие, вспомните детство!

Владимир Сутеев. "Упрямый лягушонок". Посмотрите, как живо и весело, и ни капли не сусально! Меня просто пленяют намеренно оставленные местами карандашные контуры: видно, как создавался рисунок, он еще более живой от этих следов прорисовки.

Май Митурич. «Бармалей» Чуковского. Обратите внимание: текст написан вручную, это не типографский шрифт. Из-за этого текст и рисунок сливаются в одно целое, единый художественный образ.

Генрих Вальк. Метро Н. Носова. Так несложно вроде бы вырисованные лица, фигуры, но такие живые, характерные.

Еще иллюстрация к Н. Носову, рассказ Фантазеры, художник Иван Семёнов.

Николай Воронцов. Сказка Д. Хармса. Ныне здравствующий классик. Его рисунки изобилуют деталями, часто ироническими, юморными, отчего книжка становится близкой и взрослому. Обратите внимание: текст также выписан вручную.

Виктор Чижиков. Иллюстрация к стихотворению Л. Мезинова Скакалка. Художник, к счастью, тоже продолжает и сегодня радовать своих почитателей.

Возвращение старых книжек

Пятилетний сын оказал мне, как я теперь понимаю, колоссальную услугу. С тех самых пор, как я начала читать ему вслух, мы одолели с ним целую гору моих детских книжек, причем не рядовых, а нежно любимых, многажды читанных, классических.
Почти с начала чтения меня охватил азарт, интерес двоякого рода. С одной стороны, захотелось еще раз погрузиться в собственное детство, снова встретиться со старыми любимцами, героями книг, вспомнить вкус тех слов, что завораживали тогда. С другой стороны, хотелось проверить, оценить с теперешних моих взрослых и родительских позиций, действительно ли это были такие знатные книжки, что до дыр зачитывать стоило, или это просто лопоухому детству легко было угодить любым околодетским сюжетом? В результате довольно быстро определилось три вида отношения к старым знакомым.


1. В детстве нравилось очень, а сейчас – нет, и по вполне внятным причинам.

Лидером этого антихит-парада стал внезапно Леонид Пантелеев. «Республику Шкид» нежно люблю до сих пор, и рассказы тоже читаются с большим удовольствием. Сильно разочаровали рассказы о Белочке и Тамарочке, хотя, казалось бы, самое оно моей малышне по возрасту, и некоторые надежды я как раз на возрастной компонент возлагала, обращаясь к этой книге. Сюжетные длинноты, от этого скучно. Слишком моралистично, до сусальности. И даже своеобразный пантелеевский язык, который прямо-таки выстреливает в рассказе, например, «Пакет», здесь превращается в унылое повторение для маленьких.

«Девочки бегают, и котенок бегает. Девочки кричат, и котенок кричит. Девочки не знают, что делать, и котенок тоже не знает, что делать».

Допускаю, что рассказик, скажем, о том, как Белочка и Тамарочка стирали, помогали маме, мог бы заинтересовать девочку, но на моего мальчишку он не произвел ровно никакого впечатления. Соскучились так, что и до конца не дочитали, что случается нечасто.

Еще в этот список разонравившихся книг попал михалковский «Дядя Степа», и тоже, как и Пантелеев, не весь. Первая часть, самая звонкая, самая четкая и легко читаемая, которую все дети всех времен знали наизусть, осталась в почете. Это безусловная классика. А вот вторая часть, «Дядя Степа – милиционер», как и многие продолжения удачных начал, оказалась послабее. Третья же, «Дядя Степа и Егор», с первых строк прямо заявляет:

«Я, друзья, скажу вам сразу:
Эта книжка – по заказу».

Оно, в общем-то, и видно. И сюжет надуманный, матрешечный, слащавый отчасти, о том, как сын дяди Степы превзошел его во всех мыслимых достоинствах. Кстати, занудливая взрослая особенность заострять внимание на мелочах, которые совершенно никому не сдались, не подвела и на этот раз. Почему, спрашивается, Егор в конце книжки в чине майора, а дядя Степа так и остался старшиной? За двадцать с лишним лет так и не продвинулся по служебной лестнице. Подозрительно…

И стих михалковский не такой легкий, не такой звонкий, как в первой части. Ну что вот это такое:

«Он кладёт на две лопатки
В школе лучшего борца,
Чемпиона по борьбе
Из седьмого класса «Б».

Так и читать – «класса «БЕ»? Или «чемпиона по борьбэ»? Непозволительно такое, я считаю, детский стих, по определению Чуковского, должен быть чеканным.

Много ненужных повторов, добавляющих объема, но не отражающихся на содержании, например:

«…Мы отлично знаем всех!
Все они по именам
С детских лет знакомы нам...»

В чем, скажите, смысл и необходимость второй и третьей строк?

Хотя, справедливости ради, нужно сказать, что и отличных стихов уровня первой части книги о дяде Степе немало:

«Как небесные принцессы,
Пробегают стюардессы».

Фраза, по-моему, давно ушла в народ.


2. В детстве восторг, и сейчас – восторг.

Здесь безусловный победитель – Драгунский. В детстве я, да и все мы, наверное, смотрели на мир Денискиными глазами. На ту же Марью Петровну из рассказа «Старый мореход»: какая боль, какое нежелание верить в то, что непогрешимый взрослый – обманул! На плюшевого медведя («Друг детства»), которого вдруг становится жаль до слез… Можно каждый рассказ вспомнить.

Сейчас взгляд расширился:

А) С позиции взрослого человека – на взрослых, окружающих Дениску. Понятно стало, почему то или иное сказано, сделано. Кристальнее стал «Арбузный переулок», когда голодное детство так вошло в нутро нашим родителям, что и сегодня они ультимативно считают, что надо во что бы то ни стало съесть молочную лапшу безо всяких разговоров.

Б) С точки зрения родителей – на детей, на детскую психологию: что движет детьми в их поступках. Зачем нужно было отпускать красный шарик в синее небо? Что побудило в кино достать пистолеты и палить в экран? И почему гусиное горло – это шикарный подарок на день рождения?

И всегда ощущение: как он прав, Драгунский, как хорошо знает и детей, и родителей, и просто обычных взрослых.

Очень нравится и мне, и сыну.

Еще очень понравилась, буквально заново открылась книга норвежской писательницы Анне-Катрине Вестли «Папа, мама, восемь детей и грузовик». Во-первых, она о важном: большая семья, в которой, несмотря на материальные и прочие бытовые трудности, царит любовь, терпение, уважение друг к другу, даже к самым младшим детям. Во-вторых, сама книжка написана так спокойно, миролюбиво, тепло и весело. Мораль так ненавязчива, что, можно сказать, ее и не видно нигде, по крайней мере, прямо она не заявлена, но читателям, особенно нам, родителям, стоит, мне кажется, повнимательнее присмотреться к отношениям в этой семье. Увлекательная, простая, разумная книжка. Мне показалось, что можно сравнить это большое семейство с семейкой Муми-Троллей: там те же добрые и разумные отношения между членами семьи. И сравнение это легко продолжить: оба автора, Вестли и Туве Янссон, родом из Скандинавии, обе они писали целые серии про своих героев, имевшие огромную популярность, и обе дожили до глубоких лет, сохранив ясность ума.


3. В детстве нравилось, а сейчас…

Сейчас нравится тоже, но не безусловно, что-то мешает, с чем-то хочется спорить и что-то критиковать.

В этом списке однозначный лидер – Николай Носов. И тоже не весь, конечно. Рассказы только стали лучше со времен моего детства. Простые и понятные сюжеты полны динамики, захватывающей юного слушателя. Яркий и простой язык, доступный ребенку и в то же время не упрощенный, не сниженный до его уровня. И даже устаревшая лексика не особенно мешает. Кое-какие вещи я уже знаю почти наизусть («Фантазеры», «Метро», «Мишкина каша» и другие), поскольку сын заставляет меня возвращаться к ним снова и снова, причем никакого внутреннего протеста у меня это не вызывает...

«Приключения Незнайки и его друзей» я тоже, кажется, скоро буду знать наизусть. Но к нему у меня совсем другое сложилось отношение.

Да, статуса классики у этой книги никто не отнимал. И Незнайка горячо любим детворой в течение уже многих лет. И сегодня он тоже читается с удовольствием, но…

Во-первых, характеры героев. Только Незнайка и напоминает живого человека, со своими плюсами и минусами. Все остальные герои – это образцы литературных портретов эпохи классицизма, когда персонаж наделен одной-единственной базовой чертой характера, которая часто отражена в имени. Примеров даже приводить не буду, мы прекрасно помним и Пилюлькина, и Гуслю, и прочих. Не могу сказать, что этот прием не годится для детской книжки. Почему нет? Ведь в народных сказках, скажем, это встречается на каждом шагу, та же лиса, которая кроме как хитрюгой и не мыслится. Но у Носова, на мой взгляд, это приводит к обезличенности героев, к предельной упрощенности всего рисунка повествования, которая иногда выглядит намеренным снижением до уровня малыша-глупыша, слушающего сказку. Скучновато как-то от этого. При этом язык повествования иногда тоже упрощается, а иногда это даже с занудством некоторым граничит, до того подробно и детально.

«Скоро все зрители принялись горячо спорить. Если кто-нибудь говорил, что шар полетит, то другой тут же отвечал, что не полетит, а если кто-нибудь говорил, что не полетит, ему тут же отвечали, что полетит».

«Известно, что при одевании и раздевании больше всего времени тратится на застегивание и расстегивание пуговиц».

«Этими половиками в Зеленом городе застилали не только полы в домах, но даже тротуары на улицах. Правда, некоторые хозяева очень беспокоились, как бы прохожие не запачкали их половички, поэтому они стояли рядом и предупреждали, чтобы по половичкам не ходили, а уж если кому-нибудь очень хочется, то чтобы тщательно вытирали ноги».

А местами, напротив, автор заваливает нас почти канцелярскими штампами и неоправданными нарушениями лексических норм.

«Вдруг произошло неожиданное происшествие».

«- Вместо обычного бака, - сказал он, - в машине имеется котел для
нагревания газированной воды. Выделяющийся при нагревании воды пар
увеличивает давление на поршень, благодаря чему колеса вращаются шибче».

Носов при этом – безусловный мастер повествования, и язык его рассказов, которые, кстати, появились раньше трилогии о Незнайке, легкий, ясный, четкий. То есть манера разговора с читателем в «Незнайке», получается, осознанно и намеренно такова, и это сильно снизило общее впечатление. Причем во второй части, «Незнайка в Солнечном городе», которую мы с сыном читаем сейчас, все это еще сильнее проявлено: и схематичность героев, и канцелярщина, и дотошное детализирование, совмещенное с повторами.

Сюжет «Приключений Незнайки» тоже оставил двойственное впечатление. Сложилось ощущение, что автор сначала придумал персонажа, потом порезвился слегка, придумывая, какой он был, этот Незнайка. Заставил его попасть в разные истории: художником быть, музыкантом, на автомобиле покататься. Потом идеи иссякли. Нужно было двигаться дальше, а уже больше рассказывать нечего, возникла острая нужда в коллизии. И придумался воздушный шар. То есть повествование после первых пяти глав резко становится динамичным, быстрым, захватывающим, вся книга распалась на две части, перестала быть единым целым в плане сюжета.

Конечно, каждый из этих трех списков можно продолжить, и у каждого родителя он будет, разумеется, свой. И многие не согласятся с моим списком, ведь у каждого свое восприятие, и детское, и сегодняшнее, да я и не имею цели настоять на своей точке зрения. Основной вывод, который я сделала для себя, занявшись детскими книжками, состоит вот в чем. Разное отношение к прочитанным в детстве и перечитанным сегодня книгам означает, что они заставляют нас раздумывать о себе, о людях, и о них, книгах. И из-за них мы не стоим на месте, а двигаемся, размышляем, заново оцениваем предметы и слова, а значит, эти книжки нужны нам до сих пор, и огромное спасибо им за это.