ДЕТЕЙ НЕОБХОДИМО ЗАЩИЩАТЬ, ДАЖЕ ЕСЛИ ОНИ ЕЩЕ НЕ РОДИЛИСЬ!

1. Инвестирование людоедства как способ «приумножить деньги в десятки раз» в «кризисный период»

В настоящее время группа влиятельных медицинских технократов, занимающих ответственные посты в российском здравоохранении и медицинской науке, настойчиво лоббирует продвижение в стране так называемой «фетальной терапии».

В основе фетальной терапии лежит изъятие и использование тканей человеческих эмбрионов и плодов (лат. fetus), жизнь которых искусственно прерывается на разных сроках беременности, чаще всего на 15–22 неделе. Фетальные — зародышевые — клетки вводят в организм людей, страдающих различными заболеваниями, а также в целях «омоложения» стареющего организма, и даже используют в производстве косметических средств.

Людоедство под вывеской «высоких технологий»

Сегодня эта деятельность официально отнесена в России к разряду «высоких и высокорентабельных технологий». Например, фетальная терапия пропагандируется на сайте так называемого Института высоких технологий.

Формально, в задачу указанного института входит «финансирование проектов в сфере высоких технологий» и «консолидация научно-технического потенциала РФ и зарубежных партнеров» (1, 2). Причем, одним из направлений деятельности института, как объявлено на сайте, является помощь инвесторам в поиске особенно прибыльных областей, позволяющих не только «сберечь деньги» «в кризисный период», но и «значительно их приумножить» — «в десятки раз» (!).

К числу таких «золотых жил», рекомендуемых институтом для вложения средств — в целях получения, как сказано на сайте, «vip-money» («vip-денег») — отнесено «применение аллогенных фетальных стволовых клеток, взятых из эмбрионов человека, при лечении больных с различными видами заболеваний и патологий (более 30 заболеваний и патологий) (3). За этим «высоконаучным» названием и скрывается деятельность, которую ещё совсем недавно чаще называли просто «фетальной терапией».

Фетальная терапия не раз вызывала резкие протесты общественности, в том числе православной. Например, в заявлениях Церковно-общественного совета (ЦОС) по биомедицинской этике Московского Патриархата она недвусмысленно названа «разновидностью людоедства» (каннибализма) (4).

В «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви» (принята Освященным Архиерейским Собором Русской Православной Церкви 13—16 августа 2000 года) однозначно сказано, что

«осуждая аборт как смертный грех, Церковь не может найти ему оправдания и в том случае, если от уничтожения зачатой человеческой жизни некто, возможно, будет получать пользу для здоровья. Неизбежно способствуя ещё более широкому распространению и коммерциализации абортов, такая практика (даже если её эффективность, в настоящее время гипотетическая, была бы научно доказана) являет пример вопиющей безнравственности и носит преступный характер» (5).

При оформлении сайта Института высоких технологий использованы фотографии президента Дмитрия Медведева и премьер-министра Владимира Путина и цитаты из их выступлений. Однако, вероятнее всего, ни президент, ни премьер-министр даже и не подозревают, для прикрытия какой деятельности используют их имена.

2. «Живые» биодобавки из нерожденных младенцев для «восстановления процесса осмысления»

Одним из наиболее активных поборников фетальной терапии в России до сих пор остается академик Российской академии медицинских наук (РАМН) профессор Г. Т. Сухих. Этот человек, с 2007 года возглавляющий московский ФГУ Научный Центр акушерства, гинекологии и перинатологии (ФГУ НЦ АГиП) им. В. И. Кулакова Росмедтехнологий, печально «прославился» на всю Россию тем, что, начиная с 1990-х годов, упорно продвигает в стране фетальное людоедство.

Интересно, что некоторые единомышленники академика Сухих предлагают вообще отказаться от употребления выражения «фетальная терапия» (получившего в народе дурную славу) — дабы не смущать население.

Действительно, вместо выражения «фетальная терапия» в настоящее время чаще используют менее понятные для неспециалистов словосочетания. Например, такое — «трансплантация фетальных аллогенных стволовых клеток».

Также нередко этой деятельности присваивают пышные названия типа «новые клеточные технологии», «новые медицинские технологии» или просто «высокие технологии» ( 6).

Сам академик Г. Т. Сухих так охарактеризовал cвою «высокую» деятельность в 2001 году (7):

«Клеточная биология в качестве основного средства борьбы с болезнями предлагает использовать клетки. Но не всякие. Только эмбриональные, зародышевые — фетальные.

Их получают из тканей зародышей при абортах. Из эмбриона, удовлетворяющеготребованиям посрокам, выделяют необходимые для медицинских целей материалы.

Процесс этот трудоемкий, он требует ювелирной точности и абсолютной стерильности. Применяемые при лечении биопродукты, приготовленные из фетальных тканей и клеток,… подлежат жесткому контролю на стерильность (отсутствие вирусных и микробных возбудителей), что позволяет вводить их посредством различных методов инъекции, имплантации и трансплантации…

На предлагаемые не имеющие аналогов способы приготовления клеточного трансплантанта из фетальных тканей получен патент № 2160112 от 10 декабря 2000 г.»

Тем, кто согласится прибегнуть к введению клеток человеческих эмбрионов и плодов, «удовлетворяющих требованиям по срокам», академик обещает «восстановление умственных способностей», «процесса осмысления», «оптимизацию веса», «омоложение внешнего вида», «повышение либидо» и «потенции», «замедление старения» и множество других чудес (7).

По его словам, фетальная терапия («политкорректно» называемая «клеточной терапией») — это «последнее достижение биологии и медицины, хорошие клинические результаты и живое дополнение к обычной терапии при многих заболеваниях, дающее результаты во многих случаях, когда другие современные методы не достигают эффекта», одним словом — «исключительно многообещающее направление в медицине» (7).

Причем, для такой «терапии» более всего «удовлетворяют требованиям по срокам» нерожденные младенцы, которых безжалостно извлекают из материнской утробы во втором триместре (обычно на 14–22 неделе) беременности путем «управляемых абортов», производимых «по социальным» и «медицинским показаниям» (например, по результатам пренатальной диагностики) (8, 9, 10).

В качестве типичного примера можно привести описание «методики» приготовления «лечебной» взвеси, приведенное в одном из российских патентов, заявленном в 2002 году (имя патентообладателя: Учебно-научный центр Медицинского центра Управления делами Президента Российской Федерации, в числе соавторов фигурирует и академик РАМН Г. Т. Сухих):

«Данная методика выполняется следующим образом… Из очищенных фетальных клеток второго триместра беременности, по подобранной рецептуре… готовят взвесь. Способ выполняют в следующей последовательности.

По социальным показаниям производят управляемый аборт (по существу, это индуцированные преждевременные роды, в результате которых может родиться живой ребенок — примечание автора).

Из эмбриона получают и очищают клетки различных органов и систем. Затем готовят взвесь, которая содержит клетки эмбриона, соответствующие пораженным отделам головного и спинного мозга пациента, также в данную взвесь добавляют элементы эндокринной и иммунной системы эмбриона, например клетки печени, селезенки, вилочковой железы, для коррекции патологий указанных систем больного. Полученную взвесь вводят больному в лимфатический узел…» ( 9).

Интересно, готовы ли авторы изобретения посвятить в секреты своей «врачебной» и «научной» деятельности (по приготовлению дьявольских «взвесей» из живых младенцев) своих маленьких детей или внуков, если таковые у них имеются?

Кстати, вопреки восторженной рекламе ангажированных «целителей», подобное лечение отнюдь не безопасно для пациентов, причем не только с точки зрения их души, но и тела. Препараты, полученные из телец нерожденных (точнее, уморенных вскоре после искусственного извлечения из тела матери) младенцев несут опасность заражения прионами, а также другими, пока ещё неизученными патогенами (например, ещё необнаруженными видами вирусов), для которых не разработаны системы тестирования (11).

Продолжающееся продвижение фетальной терапии в России — грозный симптом опасного ослабления «процесса осмысления» и нравственного чувства как у поставщиков, так и потребителей данной «медицинской услуги», а также у чиновников и «организаторов здравоохранения», покровительствующих этой аморальной деятельности.

3. Попытки «этического обоснования» фетального каннибализма

Фетальная терапия — по существу, изощренная форма людоедства — до сих пор запрещена в большинстве стран либерального Запада, несмотря на распространение там идеологии «секулярного (атеистического) гуманизма» (11).

В частности, осенью 2008 года Европейское патентное бюро наложило запрет на патентование разработок, связанных технологиями работы с человеческими эмбриональными стволовыми клетками, так как

«подобные технологии… наверняка вызовут в обществе стойкий протест и обвинения в нарушении базовыхпринципов морали» (12).

К сожалению, Россия, «благодаря» академику РАМН Г. Т. Сухих и его единомышленникам, оказалась «впереди планеты всей» в распространении фетального каннибализма. Причем, «фетальщики», по-видимому, не испытывают никакого душевного смущения, компрометируя свое имя (а одновременно и российскую медицинскую науку).

Так, ведущие сотрудники ФГУ НЦ АГиП (в Москве) с гордостью сообщают в выпущенной ими «парадной» монографии «Новорожденные высокого риска» (2006), что в их Центре практикуют «абсолютно новый» способ лечения гипоксических повреждений мозга новорожденных детей (13, стр. 189), в том числе, родившихся с помощью вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ) (13, стр. 480—483).

Этот способ предполагает «использование фетальных тканей мозга человека (ФТМЧ), содержащих широкий спектр биологически активных веществ» (13, стр. 189). Для большей убедительности авторы приводят фотографии детей, которых лечили с помощью ФТМЧ (13, стр. 480–483).

Описывая методику выделения нейрональных эмбриональных стволовых клеток, авторы не забывают подчеркнуть «законный» и «официальный» статус своей деятельности:

«В качестве донорского материала использовали нежизнеспособные (то есть, родившиеся живыми? — примечание автора) 7–12 недельные эмбрионы и 17–20-недельные плоды человека, полученные от клинически здоровых женщин, искусственно прерывающих беременность на сроках, соответствующих Рекомендациям ВОЗ, принятых Министерством Здравоохранения Российской Федерации» (13, стр. 202—203).

В 2006 году на заседании круглого стола в Государственной Думе, посвященном проблемам клеточных технологий, академик РАМН Г. Т. Сухих горячо отстаивал «преимущества» фетальных клеток (выделенных из человеческих плодов) перед стволовыми клетками, получаемыми от взрослых людей (в том числе самих пациентов) без вреда для их жизни и здоровья (этот подход не вызывает возражений с точки зрения этики).

Академик особо подчеркивал, что «в практических работах с ними (то есть с фетальными клетками — прим. автора) наши врачи всех опередили, и это преимущество надо сохранять». При этом академик считает, что

«этические проблемы в отношении фетальных клеток надуманы, в стране происходит огромное количество абортов, дающих более чем достаточно материала для использования в медицинских целях» (14).

В том же стиле рассуждают об «этичности» фетальной терапии и авторы цитированной выше монографии «Новорожденные высокого риска» (под ред. академика РАМН профессора В. И. Кулакова и проф. Ю. И. Барашнева).

«Основная критика направлена не на эффективность такой терапии, а на использование в приготовлении препаратов абортивных тканей. Это расценивается как нарушение норм этики и морали…», — недоумевают специалисты.

И патетически восклицают:

«Если аборт расценивать как нарушение права плода на жизнь, как следует относиться к тому, что только за 2000 год в нашей стране было произведено около 2 млн. искусственных абортов?» (13, стр. 512).

Ясный ответ на этот «неразрешимый» для авторов монографии вопрос дан в современном учебнике для медицинских вузов «Основы перинатологии» под ред. проф. Н. П. Шабалова и проф. Ю. В. Цвелева (2004):

«По сути дела, аборт — узаконенное убийство, ибо эмбрион уже имеет генетический код, отличный как от материнского, так и отцовского и, соответственно, аборт представляет нарушение принципов биоэтики и, безусловно, религиозной этики» ([15], стр. 620).

Причем, этическая оценка аборта, данная в «светском» учебнике, практически совпадает с тем, что сказано в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви» (5):

«С древнейших времен Церковь рассматривает намеренное прерывание беременности (аборт) как тяжкий грех. Канонические правила приравнивают аборт к убийству. В основе такой оценки лежит убежденность в том, что зарождение человеческого существа является даром Божиим, поэтому с момента зачатия всякое посягательство на жизнь будущей человеческой личности преступно.

Псалмопевец описывет развитие плода в материнской утробе как творческий акт Бога: «Ты устроил внутренности мои, и соткал меня во чреве матери моей… Не сокрыты были от Тебя кости мои, когда я созидаем был в тайне, образуем был во глубине утробы. Зародыш мой видели очи Твои» (Пс. 138. 13, 15–16).

О том же свидетельствует Иов в словах, обращенных к Богу: «Твои руки трудились надо мною, и образовали всего меня кругом… Не Ты ли вылил меня, как молоко, и, как творог сгустил меня, кожею и плотию одел меня, костями и жилами скрепил меня, жизнь и милость даровал мне, и попечение Твое хранило дух мой… Ты вывел меня из чрева» (Иов 10. 8–12, 18).

«Я образовал тебя во чреве… и прежде нежели ты вышел из утробы, Я освятил тебя» (Иер. 1. 5–6), — сказал Господь пророку Иеремии».

«Не убивай ребенка, причиняя выкидыш», — это повеление помещено среди важнейших заповедей Божиих в «Учении двенадцати апостолов», одном из древнейших памятников христианской письменности…

«Тот, кто будет человеком, уже человек», — утверждал Тертуллиан на рубеже II—III веков…» (5, ХII, 2).

Далее в «Основах» (1) дается прямой ответ на «сложный» вопрос, который так и не смогли (или не захотели?) решить авторы вышеупомянутой монографии (13):

«Широкое распространение и оправдание абортов в современном обществе Церковь рассматривает как угрозу будущему человечества и явный признак моральной деградации» (5, раздел ХII, 2).

4. Нерожденные дети в качестве «дешевого» сырья

Информацию о продвижении в России фетальной терапии можно также почерпнуть из статьи члена-корреспондента РАМН, доктора медицинских наук К. Н. Ярыгина, помещенной на сайте Института высоких технологий (16).

Доктор Ярыгин является заведующим лабораторией клеточных технологий Российского государственного медицинского университета (РГМУ). Он известен как горячий сторонник применения фетальных клеток для «клеточной терапии».

В частности, в своей статье он пишет (16):

«Таким образом, перспективы использования технологий с использованием стволовых клеток в медицине огромны. В США об этом много говорят и пишут, но различные юридические и этические проблемы (частью надуманные) препятствуют разработке новых методов лечения и их внедрению в практику. Между тем в некоторых странах пересадки стволовых клеток в медицинских целях осуществляются уже на протяжении ряда лет. Одна из таких стран — Россия, где в этом направлении активно работают несколько клиник в Москве, Петербурге, Пущине, Новосибирске.

…Очень хороший эффект достигается при введении мезенхимальных клеток, взятыху плода, некоторым пациентам с признаками преждевременного старения. В Швейцарии давно успешно действуют клиники, где стареющим людям инъецируются клетки овцы или свиньи. Использование человеческих клеток, конечно же, имеет много неоспоримых преимуществ.

… Из сказанного понятно, что российские врачи, в отличие от коллег во многих западных странах, уже накопили большой практический опыт в области использования новых технологий, базирующихся на трансплантации стволовых клеток или их производных.

Работы во всех перечисленных направлениях продолжаются. Все время возникают новые направления работ. В мае 2002 года Президиум РАМН утвердил программу «новые клеточные технологии — медицине». Для продвижения программы в жизнь создана специализированная комиссия по тканевым и клеточным препаратам и технологиям их получения.

Причем К. Н. Ярыгин, так же как Г. Т. Сухих, пытается убедить общество, что стволовые клетки, выделенные из абортированных детей (т.е. фетальные клетки), якобы имеют немало преимуществ перед клетками, полученными от взрослых людей (без вреда для их жизни и здоровья) (16).

При этом основное «преимущество» фетальных клеток, на котором делается особый акцент в статье К. Н. Ярыгина, вообще не имеет никакого отношения к науке. Это, по словам К. Н. Ярыгина, — особая дешевизна стволовых клеток, выделенных из младенцев, убитых путем искусственных абортов!

Что же касается «юридических и религиозно-этических проблем», тормозящих распространение фетальной терапии за рубежом, то К. Н. Ярыгин, подобно академику Г. Т. Сухих (и другим российским «фетальщикам») полагает, что эти проблемы — «частью надуманы» (16, 17).

В связи с радикальными высказываниями Г. Т. Сухих, К. Н. Ярыгина и других российских «фетальщиков» вспоминаются слова известного американского социолога и философа Фрэнсиза Фукуямы:

«Некоторые ученые упиваются разрушением традиционных представлений о человеческом достоинстве, особенно основанных на религии» (18).

Заметим, что по своим взглядам Фукуяма — это придерживающийся «нерелигиозных позиций» (18) западный либерал (правда, скорее умеренный, чем радикальный). Тем не менее, он ясно осознает, что процесс распространения в современном обществе «дегуманизирующих биотехнологий» (18), в том числе связанных с уничтожением человеческих эмбрионов, — это прямой путь в бесчеловечный «новый дивный мир», описанный в страшной антиутопии известного английского писателя Олдоса Хаксли. Двигаясь и дальше по этому пути, люди в какой-то момент обнаружат, что у них «просто умерла душа» (18).

«Мы не обязаны принимать любое такое будущее ради фальшивого знамени свободы... — убеждает Фукуяма своих сограждан. — Мы не обязаны считать себя рабами неизбежного технологического прогресса, если этот прогресс не служит человеческим целям. Истинная свобода означает свободу политической общественности защищать ценности, которые ей всего дороже, и именно этой свободой мы должны воспользоваться сегодня по отношению к биотехнологической революции» (18, стр. 308).

Россия, настрадавшаяся в ХХ веке от коммунистической утопии, также очевидно желает себе лучшего будущего, чем общество «победившего каннибализма», куда в затмении ума тащит её горстка утративших нравственные ориентир  «биотехнократов».

5. «Безграмотные» граждане и журналисты против фетальной терапии

Деятельность академика РАМН Г. Т. Сухих по продвижению фетального людоедства в России осуществлялось с одобрения и «под патронажем» бывшего директора московского Научного центра акушерства, гинекологии и перинатологии РАМН, бывшего руководителя Российской ассоциации планирования семьи (РАПС), академика РАМН профессора В. И. Кулакова (13). После смерти проф. В. И. Кулакова, последовавшей в 2007 году, его имя было присвоено указанному Научному центру (это учреждение в настоящее время носит сокращенное название ФГУ НЦ АГ и П им. В. И. Кулакова Росмедтехнологий).

Нам остается только сожалеть, что покойный проф. В. И. Кулаков — выдающийся российский ученый-клиницист в области акушерства и гинекологии — связал свое имя (может быть, уступив чужому влиянию и не до конца обдуманно) с аморальной фетальной терапией и с евгенической идеологией «планирования семьи».

Как известно, под политкорректным термином «планирование семьи» скрывается специальная социальная технология «контроля рождаемости», применение которой вызывает снижение рождаемости в той или иной стране (19—24).

В настоящее время, находясь с 2007-го года на посту директора ФГУ НЦ АГиП им. В. И. Кулакова Росмедтехнологий, академик Г. Т. Сухих продолжает продвигать свое любимое направление — работы с «клетками, получаемыми из тканей аутопсийного абортивного материала» (17).

В этой одиозной деятельности академик Г. Г. Сухих видит, как сказано в одном из его интервью (в  2007 г..), «национальную нишу исследований», развивать которую, по его мнению, «крайне важно». Тем более, что у этой «большой проблемы», по словам академика, «в перспективе есть возможность коммерческого использования» (17).

Правда, «позитивный» настрой академика несколько омрачен непрекращающимися попытками некоторых «отсталых» граждан «остановить эту часть отечественной науки, формально поставить нас в рамки европейских стандартов, правил и догм» (17).

Отрицательное отношение населения к «фетальным клеткам» академик объясняет прежде всего «безграмотностью», а также нахождением «легко внушаемых» граждан в «русле общественных суждений» (17).

Как признает академик, «исследования с фетальными клетками ассоциируются с чем-то спорным. Сразу на ум приходит ключевое слово «аборт». Поэтому, «когда есть государственная программа сохранения населения», с некоторым сожалением отмечает академик, эти факторы могут «отражаться на науке» (17).

Доктор мед. наук К. Н. Ярыгин также весьма «недемократично» высказывает недовольство в адрес журналистов и коллег, позволившим себе «дерзость» публично критиковать его любимое направление (16):

«Одной из проблем, специфических для России, было отсутствие до недавнего времени механизма, позволяющего организовать широкое обсуждение в среде специалистов теоретических и практических проблем, связанных с разработкой и внедрением новыхклеточных технологий.

Ситуация была тем более нетерпимой, что российские средства массовой информации охотно последовали за зарубежными коллегами и стали публиковать на эту тему большое количество материалов, причем некоторые из материалов были и остаются на весьма низком уровне. 

Хужетого, некоторые медики, желая, по-видимому, скомпрометировать своих коллег, которых они считали конкурентами, стали использовать газеты, журналы и электронные СМИ для публикации явно тенденциозных материалов. В настоящее время, к счастью, ситуация меняется»(курсив мой — Ю. М.).

Следует отметить, что к числу противников фетальной терапии, требовавших её запрета, относится и директор Института экспериментальной кардиологии академик РАМН проф. Смирнов (14), которого невозможно обвинить в «безграмотности» или «тенденциозности». Об оценке этой «новой клеточной технологии» в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви» (5) было сказано выше.

Следует также заметить, что навязывание российскому обществу наукообразного людоедства тормозит развитие в России действительно важных (и этичных) областей клеточных технологий.

К таковым, безусловно относятся, все исследования, связанные с изучением и использованием стволовых клеток, выделенных от взрослых доноров— без вредадля их здоровья и жизни (в том числе аутологичных клеток, полученных от самого пациента) (11, 25).

Здесь представляется уместным привести ещё одну цитату из книги Фукуямы (18):

«Хотя научно-исследовательская общественность в прошлом блестяще контролировала себя в таких областях, как эксперименты на людях и безопасность технологии рекомбинантной ДНК, сейчас слишком много пересекаются коммерческих интересов и слишком много крутится денег, чтобы саморегулирование продолжало и дальше успешно действовать. 

…Сама по себе наука не может определить цели, которым она служит… Многие врачи-нацисты, вводившие вирусы заключенным концлагерей или пытавшие узников до смерти холодом, были вполне легитимными учеными, которые собирали данные, потенциально весьма информативные. 

…И только «теология, философия или политика» могут задать цели науки и технологии, которую наука порождает и объявить эти цели хорошими или плохими… Следовательно, вопрос о том, что нам делать с биотехнологией, — вопрос политический, и решать его не технократам» (курсив мой — Ю.М.) (18).

6. Патентование людоедства

К сожалению, «коммерческое использование» тканей абортированных младенцев, о котором упомянул академик Сухих, — не «перспектива», а трагическая реальность современной России (свидетельствующая о глубокой моральной деградации определенной части «научно-медицинской элиты»).

Мы уже упоминали о пропаганде этой «высокой технологии» на сайте Института высоких технологий. С другими примерами коммерческого использования клеток, выделенных из абортированных младенцев, в современной России можно познакомиться на сайте так называемого Института биологической медицины. В частности, там сообщается о «коммерческом» предоставлении для «клеточной терапии» (в том числе, «омоложения», «повышения сексуальной активности» и т.п.) препаратов, полученных из «абортной крови» (26) и «абортивных материалов» (27).

Кроме того, набрав ключевые слова «фетальные клетки» и «патенты» в интернет-поисковиках, можно обнаружить немало описаний «изобретений», в которых авторы заявляют о своей готовности лечить «все и всяческие болезни» с помощью «биопрепаратов» клеток, выделенных из абортированных детей.

Например, ещё в 1999 году группой сотрудников Учебно-научного центра Медицинского центра Управления делами Президента РФ был получен патент РФ «Способ лечения импотенции», предполагающий введение пациентам «взвеси фетальных клеток, содержащую от 20 до 70 млн. клеток половых желез, эндокринных клеток и клеток нервной системы», полученных от абортированных младенцев (28, а, б).

Причем, каждому больному рекомендуют

«проводить от 3 до 5 лечебных курсов до появления стойкого эффекта… Решение об окончании лечения данным методом принимают на основе усиления либидо и сексуальной активности».

При этом изобретатели не скрывают, что

«длительное лечение, включающее более 5 курсов, на фоне полученного стойкого эффекта отягощенозначительными финансовыми затратами» (28, а, б).

По той же наклонной плоскости (в сторону распространения и коммерциализации фетального людоедства), по-видимому, продвигаются и некоторые другие страны СНГ.

Например, на сайте «Медицинский каталог MedMarket» приведен длинный список «стволовых клеток и биопрепаратов», производимых в Казахстане. Среди предлагаемых «биопрепаратов» в частности указаны «гемопоэтические клетки печени эмбрионачеловека», «нервные клетки эмбрионовчеловека», «фототек — цитозоль тканей эмбрионовчеловека», «мезоклетки — мезенхимальные клетки эмбрионовчеловека»и т.п. (29).

«Биопрепараты» — продукты технологии узаконенногодетоубийства — продаются «по цене от 200 у.е.» (29). Последнее пополнение каталога было осенью 2008 года (29).

Кстати, фирма-изготовитель этой страшной продукции носит отнюдь не казахское название — Aesthetic Best Center(29). Эта фирма также фигурирует на сайте, носящем название «Институт новых медицинских технологий» (весьма похожем по оформлению на сайт Института высоких технологий). Кроме того, на одном из казахских сайтов мы обратили внимание на сообщение некоего Максима (представившегося в качестве сотрудника компании Aesthetic Best Center и оставившего электронный адрес фирмы) (30).

Из этого сообщения можно почерпнуть следующую информацию:

«Наша компания… занимается совместно с рядом известных НИИ Москвы применением клеточных технологий… »  (30).

Здесь невольно возникает много вопросов. Например, такой: а прибыль от продажи продуктов абортного бизнеса компания также делит с «известными НИИ Москвы» ?

Или другой закономерный вопрос: не приводит ли подобная «совместная деятельность» к деградации российского здравоохранеия?

Однако разобраться во всех тонкостях «высокотехнологичного» российского бизнеса в области «новых клеточных технологий» (и его связях с государственными институтами в области здравоохранения) представляется для нас слишком сложной задачей.

Необходимо, чтобы этой темой серьезно занялось все общество, включая журналистов, специалистов по этике и праву и просто граждан (поддерживающих государство — в том числе и систему здравоохранения — своими налогами).

7. Спецкурс по фетальному каннибализму

Российские «фетальщики» озабочены и соответствующим воспитанием молодого поколения.

На одном из сайтов можно ознакомиться с программой курса «Клеточная биология и введение в клеточную терапию» для студентов 6-ого курса медико-биологического факультета Российского государственного медицинского университета (РГМУ). Программа разработана в 2008 году. В числе авторов — член-корреспондент РАМН, доктор биологических наук К. Н. Ярыгин.

Никто не сомневается в необходимости изучения методов современной клеточной биологии для студентов медико-биологического факультета. Но рассмотрим содержание программы более внимательно.

Один из её разделов — «Использование стволовых клеток для заместительной терапии». При усвоении этого материала студенты должны разобраться, в частности, в «преимуществах и недостатках фетальных региональных стволовых клеток как материала для приготовления клеточных препаратов» (31).

Знаяпристрастиедоктора Ярыгина к «трансплантации человеческихфетальных клеток» (16), есть все основания предполагать, что речь пойдет, главным образом, о получении «клеточных препаратов» из абортированных человеческих плодов (а не тканей плодов животных). Тем более, что использование стволовых клеток животного происхождения большинство специалистов обоснованно считают слишком опасным (8).

И, по ходу дела, студенты должны будут усвоить как «нормальную» компоненту «общественного сознания» людоедскую идеологию, позволяющую использовать органы абортированных детей в качестве «дешевого» сырья для извлечения особо ценных «фетальных региональных стволовых клеток».

Тем более, что этические проблемы, связанные с фетальной терапией, один из разработчиков спецкурса — доктор Ярыгин — считает весьма «надуманными» ( 16).

Представляется, что подобные «спецкурсы» направлены не только на «профессиональное образование», но и в значительной мере — на «промывание мозгов» в целях разрушения традиционной морали и установления «новой революционной этики».

Внедрение подобных «высокотехнологичных методов» в систему российского здравоохранения, очевидно, воспитывает в самих врачах далеко не лучшие моральные качества — цинизм, пренебрежение к человеческой жизни и т.п.

Недаром известный специалист по биоэтике в России, зав. кафедрой биомедицинской этики РГМУ, член ЦОС по биомедицинской этике Московской Патриархии, профессор, доктор философских наук И. В. Силуянова пишет в свое статье (озаглавленной «Сатурн, пожирающий своих детей»):

«В конце концов, морально-мировоззренческий плюрализм, то есть осуществление различных взглядов, ценностей, вплоть до отрицания ценностей вообще, — реальность современной цивилизации. Важно то, что в этом плюрализме должна сохраниться ясно формулируемая позиция: фетальнаятерапияаморальна.

Можно говорить о чем угодно: о её практической целесообразности в каком-то смысле, в определенных условиях, о её познавательном значении для науки и т.д. и т.п., но нельзя говорить о её этичности. Почему? Даже в древних языческих культах Сатурн — мифическое божество, пожирающее своих детей, чтобы избежать смерти, — было лишено человеческого облика» (32, стр. 180).

8. Античеловеческие законы и «права»

Продвижению фетального каннибализма в России способствуют некоторые особенности законодательной системы РФ, прежде всего Конституции РФ.

Согласно статье 17, п. 2 Конституции РФ правонажизнь, как основноеестественноеправо возникает у человека в России не с момента зачатия (что было бы разумным), а только с момента рождения.

Фактически, граждане России, находящиеся в материнской утробе, приравниваются Конституцией РФ к животным. В Конституции нет запрета на их убийство, использование в качестве дешевого «биосырья» и т.п. Очевидно, статья 17 (предусмотрительно введенная в Конституцию РФ) открывает широкий путь для индустрии абортов и биотехнологий, связанных с уничтожением человеческих эмбрионов и плодов.

В частности, эта статья сделала возможным включение в «Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан» статью 36, которая провозглашает «право» каждой будущей мамы убить своего нерожденного малыша.

Как известно, аборт по желанию женщины разрешен при сроке беременности до 12 недель; по социальным показаниям — при сроке до 22 недель; при наличии медицинских показаний и согласия женщины — независимо от срока беременности.

Причем в тексте статье разрешение на детоубийство лукаво называют «правом женщины самой решать вопрос о материнстве». Из текста статьи 36 «Основ» также следует, что государство должно оплачивать производство абортов за счет средств обязательного медицинского страхования, то есть за счет средств всех налогоплательщиков.

Но такая политика проводится вопреки воле тех людей, которые справедливо считают аборты убийством. Таким образом, указанная статья «Основ» прямо побуждает российское государство грубо попирать права и свободу совести множества своих граждан, заставляя их оплачивать путем налогов действия, которые эти люди считают преступными.

По результатам социологического опроса, проведенного Высшей Школой Экономики, число таких людей в России достаточно велико: около 40–50% опрошенных, даже в молодежной группе (до 26 лет), ответили, что аборты вообще следует запретить (33).

Ситуация ещё более усугубляется тем, что в последние годы, наиболее дорогостоящие и опасные аборты — на поздних сроках беременности — система российского здравоохранения даже активнонавязывает — в случае, если у плода с помощью пренатальной диагностики выявляют серьезный недуг (34).

Добавим, что трудно найти другую такую страну мира, в которой было бы введено столь «вольное» в отношении производства и рекламы абортов законодательство, как в России (35).

Для сравнения приведем несколько примеров.

В Ирландии, Мальте, на Филлипинах приняты очень строгие законы о «защите прав нерожденных детей», и аборты до сих пор безусловно запрещены на всех сроках беременности (несмотря на постоянные нападки по этому поводу со стороны «мирового сообщества», например в лице ООН) (11, 35).

На Филлипинах закон провозглашает защиту достоинства жизни человека «с момента зачатия». В Польше аборты разрешены на протяжении всей беременности только в случае угрозы жизни матери, кроме того до 12 недель беременности — в случае изнасилования, инцеста или тяжелой аномалии плода.

В Германии также нет практики абортов по «свободному выбору», да ещё за счет государства. Женщина может прервать беременность только до 12 недель — в случае инцеста, изнасилования, угрозы жизни и настойчивого нежелания доносить беременность, приусловии, что она прошла обязательное консультирование, направленное на то, чтобы убедить её отказаться от аборта. После 12 недель аборт разрешен только в случае серьезной угрозы физическому и психическому здоровью женщины. Как правило, аборты не оплачиваются государством. Кроме того, в Германии был принят специальный закон о защите прав эмбриона.

Строгие законы в отношении абортов сохраняются в большинстве стран Латинской Америки — Бразилии, Чили, Колумбии, Сальвадоре, Никарагуа и многих штатах Мексики. Как правило, в этих странах аборты разрешены только в случае инцеста, изнасилования и угрозы жизни матери, в некоторых странах, например, Сальвадоре существует безусловный запрет на аборты.

Аналогичные строгие законы существуют также во многих странах Азии и Африки.

В Греции, несмотря на принятие в 1986 году довольно либеральных законов в отношении абортов, реклама «абортного бизнеса» запрещена ( 35).

«Благодаря» либеральному законодательству в отношении абортов, возможности получить эту «услугу» за счет обязательного медицинского страхования и широкой рекламе, наша страна, как отмечают все западные аналитики, занимает «мировое лидерство по числу абортов».

При этом российские законы грубо игнорируют один из важнейших международных документов — КонвенциюОрганизации объединенных наций (ООН)о правахребенка (вступившую в силу в 1990 году). В преамбуле к этому документу провозглашается, что государства-участники Конвенции, в том числе Россия, принимают во внимание, что «ребенок, ввиду его физической и умственной незрелости, нуждается в надлежащей правовой защите как до, так и после рождения».

Кроме того, согласно статье 1 Конвенции «ребенком признается каждое человеческое существо до достижения 18-летнего возраста…», то есть здесь не установлен начальный момент, с которого следует признавать человеческое существо ребенком.

Смысл приведенной статьи, как подчеркивает, например, специалист по вопросам права Л. А. Эртель, определяет ребенком не только рожденное человеческое существо, но и также то, которое находится в материнской утробе и не появилось на свет (36).

Таким образом, заключает юрист,

«на ребенка до рождения распространяются все нормы, касающиеся прав и интересов детей, в том числе и ст. 6 Конвенции о правах ребенка, в силу которой каждый ребенок имеет неотъемлемое право на жизнь» (36).

Православная Церковь всегда рассматривала аборты как преднамеренныеубийства, нарушение ветхозаветной заповеди «не убий», которуюхристианство распространяет и на находящийся во чреве матери зародыш (с момента зачатия).

Обнаружение заболеваний у нерожденных младенцев не оправдывает аборты «по медицинским показаниям» (служащих одним из источников «биопрепаратов» для фетальной терапии), так как «правом на жизнь, любовь и заботу обладает каждый человек, независимо от наличия у него тех или иных заболеваний» ( 5).

Законы, не признающие у нерожденных детей личностного статуса и человеческого достоинства, навязывают стране идеологию радикального атеистического либерализма, сводящего человека к одному из «видов» высокоорганизованных животных.

Эти законы отвергают и нормы традиционной медицинской этики (4, 5), требующие от врача проявлять «высочайшее уважение к человеческой жизни с момента зачатия» (Женевская декларация Всемирной Медицинской Ассоциации, сентябрь 1948 г.). При этом они входят в противоречие со статьей 13, п.2 Конституции РФ, гласящей, что «никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной».

Затоэтинесостоятельныев интеллектуальном и нравственном отношении законы отвечают интересам аморальных «биотехнологий», предполагающих «потребление» человеческих эмбрионов и плодов, абортного бизнеса, а также фирм, производящих контрацептивы.

Известно, что большинство современных гормональных и внутриматочных средств контрацепции, наряду с противозачаточным, обладают и абортивным действием — препятствуют имплантации уже зачатого эмбриона (37), то есть убивают жизнь нового человеческого существа.

9. Заключение

В заключение хотелось бы привести цитату из книги «Священный дар жизни» известного современного американского православного богослова и специалиста по биоэтике протопресвитера Иоанна Брека (Православная Церковь в Америке). Эти слова представляются актуальными и для нашей действительности (38):

«В нашем обществе, лишенном четких нравственных ориентиров и пронизанном гедонистическим мироощущением, православным христианам надлежит выступать — мирно, но твердо — против легализованного уничтожения нерожденной жизни.

Утверждающим, что «нельзя узаконивать мораль», мы должны возразить, что любой закон так или иначе «узаконивает мораль», участвуя в формировании человеческого поведения.

Наше молчание и бездействие будут восприняты как пассивное одобрение аморальных законов и действий, обнажающих нравственную деградацию общества и подрывающих его устои».

10. Литература